Вестники времен [= Знамя над Тауэром] - Андрей Мартьянов

Заперев дверь за ушедшим Гаем, Франческо бесцельно побродил по гостиной и нерешительно заглянул в соседнюю комнату, надеясь, что раненому удалось заснуть. Вместо этого он услышал невнятный шорох и еле различимый, севший голос:

— Кто?..

— Это я, — Франческо вошел и, обойдя огромное, рассчитанное на пять или шесть человек, ложе, присел на край, чтобы Мак-Лауд мог его видеть. — Лежите спокойно. Хотите пить?

— Нет, — хотя Франческо не слишком разбирался в искусстве врачевания, его познаний вполне хватило, чтобы понять: обстоятельства складываются не в их пользу. Мак-Лауд не слишком хорошо выглядел — трудно ожидать иного от человека, вынужденно пересчитавшего камни на склонах здешних гор, однако итальянца обеспокоило другое. Из взгляда мессира Дугала пропала та веселая сумасшедшинка, притягивавшая к нему людей, он заранее смирился с исходом, полагаемым худшим из возможных. — Где Гай?

— Ушел за новостями, — доложил Франческо. — Скоро придет. Или мне сходить за ним?

Ответа не последовало. Мак-Лауд безразлично разглядывал почерневшие балки потолка и вновь заговорил только после долгого молчания, заставив Франческо вздрогнуть.

— Наверное, я не доживу до вечера, — спокойно произнес шотландец и слегка удивленно добавил: — Никогда не думал, что умру проигравшим.

— Глупости, — Франческо очень старался, чтобы слова прозвучали сердито, но в действительности они выглядели жалкой потугой на гнев. — Вы всего лишь упали и сломали руку. Кроме того, вы сумели вернуться сюда, и, думаю, у вас вполне хватит сил, чтобы пережить два или три месяца сидения взаперти, пока вы поправитесь. Все обойдется.

— Я не помню, как пришел, — рассеянно сказал Мак-Лауд. — Там была повозка… с коровьими тушами, что ли… их везли в замок. Возницы не заметили еще одной туши, — он остановился передохнуть. — Может, я и выкарабкаюсь, но нам больше не ходить одними дорогами. Прошлой ночью я видел то, чего не стоит видеть человеку. И я испугался.

— Все пугаются, — осторожно проговорил Франческо. — Таково свойство человеческой природы.

— Не я, — на миг в голосе Дугала воскресло давешнее упрямство, тут же сменившись равнодушием: — Раньше я в это верил. Теперь — не знаю. Похоже, с завтрашнего дня вам придется обходиться без меня. Я увидел покровителя Ренна и мне стало страшно. Он забрал часть моей души… заберет и остальное. Хайме был прав — все перестает иметь значение, кроме замка и его тайн.

— А мы? — тоскливо спросил Франческо. — Неужели вы хотите бросить нас? Променять на посулы старой крепости?

Мак-Лауд закрыл глаза и промолчал, однако, когда Франческо почти бесшумно поднялся, безучастно спросил: — Ты уходишь?

— Никуда я не ухожу, — на сей раз молодому итальянцу отлично удалась сварливая интонация. — Просто собираюсь кое-что сделать, и, между прочим, для вас, мессир Дугал, — он помолчал и решился: — Вряд ли у меня хватит смелости сказать такое еще раз. Вы хороший человек, но ваша гордость скоро перерастет в гордыню. Я могу только догадываться о событиях прошлой ночи, однако в силах понять очень простую вещь: вы всего лишь узнали, что умеете бояться, также, как и все остальные люди. Это открытие мучает вас сильнее любой боли. Вы, как и хозяева Ренна, полагаете, будто вам дано нечто, чего нет у прочих. У них есть Книга и замок, у вас — ваши секреты, ваше умение драться и стремление выделяться среди прочих, — он выскочил из комнаты прежде, чем Мак-Лауд успел что-либо ответить и принялся яростно перетряхивать свой скарб, ломая голову над причиной, заставившей его говорить подобным образом. Он никогда раньше не позволял себе судить чужие поступки и чужие характеры, справедливо полагая это весьма опасным занятием. Никто не горит желанием услышать обширный перечень своих недостатков.

Франческо наконец отыскал необходимую вещь — большую коробку, обтянутую серой кожей. Он захватил ее из разоренного каравана, здраво рассудив, что законному владельцу — лекарю мэтра Барди — она уже не пригодится. В коробке хранились снадобья, необходимые в дороге, и Франческо, немного знавший о содержимом пузырьков и шкатулок, намеревался отыскать какое-нибудь зелье, способное заставить их попутчика уснуть и позабыть о пережитом. Франческо не сомневался, что Мак-Лауд в самом деле увидел нечто, поразившее его до глубины души, и отчасти догадывался, что именно.

Над откупоренными флаконами поплыли запахи — травы, засушенных цветов, неизвестных Франческо настоев. Их он не рискнул трогать, пользуясь содержимым только тех склянок, в назначении которых был уверен. Получилось нечто густое, не слишком приятное на вид, но сладковатое на вкус. На всякий случай Франческо еще раз перемешал свое варево, огляделся, ища подходящий сосуд — пустую кружку или кубок, оставшиеся после завтрака. Взгляд уперся в непритязательную деревянную чашу — он сам поставил ее вчера на подоконник.

Несколько очень долгих мгновений мессир Бернардоне исподлобья разглядывал свой трофей, принесший ему столько неприятностей. Затем медленным, размашистым жестом выплеснул приготовленный состав в камин, полыхнувший розовыми и зеленоватыми языками пламени. Обогнул стол, поднял задвинутый в угол тяжелый глиняный кувшин, наклонил над первой попавшейся кружкой. Из широкого горлышка струйкой полилась вода — как он убедился, попробовав, обычная горьковатая вода из ручьев графства Редэ. Двигаясь все также неторопливо, Франческо снял с подоконника деревянный кубок, наполнил его и подержал в руках, смотря на прозрачно-синее осеннее небо за окном и что-то беззвучно шепча. Затем прошел в спальню.

Мак-Лауд, услышав его шаги, слегка повернул голову и с отголоском прежней иронии осведомился:

— Принес отраву? Она хоть быстро действует?

— Очень быстро, — Франческо заставил себя улыбнуться. — Вам помочь или сами справитесь?

— Давай сюда, — Дугал протянул здоровую руку, взял принесенную чашу и двумя быстрыми глотками осушил ее, пролив несколько капель на подушки. — Чего ты туда намешал? Горькая, как полынь…

— Ничего, могущего вам повредить, — искреннее ответил Франческо и слегка наклонился вперед, поймав взгляд шотландца: — А теперь послушайте, что я скажу. Вас обманули, вернее, вы сами себя обманываете. Никто, никакие призрачные видения и нездешние голоса не властны над вашей душой. Она принадлежит только Господу Богу и вам. Постарайтесь запомнить это, ладно? Спите и не помышляйте о смерти, а когда проснетесь, вам наверняка будет лучше и мы найдем способ покинуть это место.

— Почему-то я тебе верю, — задумчиво пробормотал Мак-Лауд. — Если я в самом деле засну, разбуди меня, когда придет Гай. Я хочу кое-что рассказать вам обоим. О вчерашней ночи, о Книге… и обо мне.

— Разбужу, — пообещал Франческо и, забрав кубок, нетвердыми шагами выбрался в гостиную. Там он добрел до служившего ему постелью сундука и обессилено присел на застеленную овечьими шкурами крышку. В голове, как птицы над пепелищем, неотступно кружили две мысли: «Долг оплачен» и «Что же я натворил?».

Принесенные Гаем новости с трудом подразделялись на плохие и хорошие, ибо не заключали в себе ничего обнадеживающего. Братья де Транкавель вернулись в свое владение — как и предсказывала Бланка, без добычи, зато весьма чем-то обеспокоенные, и старший сразу отправился к отцу. Стража не пропустила сэра Гисборна в жилище мистрисс Уэстмор, сославшись на приказ наследника Ренна. Библиотека оказалась запертой изнутри, и никто не отозвался на стук. Нетрудно догадаться, что гости впали в немилость, которая многократно возрастет в тот миг, когда через арки барбикена въедут представители епископства Алье. Как удрученно догадывался Гай, шагая через двор и чувствуя бросаемые ему вслед неприязненные взгляды, возвращением архива они уже не отделаются. Мак-Лауд, он сам, Франческо и мистрисс Изабель раскачали дерево с осиным гнездом на макушке. Скоро осы вылетят наружу и начнут жалить виновных.

В комнатах полуденной башни его встретило удивительное спокойствие. Дугал спал — к счастью, без кошмаров и криков. Франческо сидел возле камина, разыгрывая сам с собой шахматную партию. Принюхавшись, Гай уловил слабый аромат каких-то лекарственных снадобий, поняв, что итальянец распотрошил свои запасы и использовал по назначению.

— Ступай пройдись, — сэр Гисборн присел за стол. — Похоже, с сегодняшнего дня мы не в чести, так что грех не воспользоваться подворачивающейся возможностью. Братцы приехали, но монахов еще нет. Как он? — Гай кивнул в сторону закрытой двери спальни. — Ты его чем-то напоил? Не удалось вызнать, что с ним случилось?

Франческо молча наклонил голову, решив не вдаваться в подробности. Он не мог сказать, чего опасается больше — полнейшего неуспеха своего замысла или наоборот, его удачи, сулившей новые (и совершенно непредсказуемые) бедствия. Пожалуй, ему в самом деле нужно выбраться из комнат, побыть одному и хорошенько подумать над тем, что рассказал Гай о своем вчерашнем визите в библиотеку. Сейчас день, по всему замку ходят люди, и вряд ли Гиллем решится на повторение вчерашнего. Однако, прежде чем уйти, ему нужно поделиться своими размышлениями.